📌 Интересное о разном📌
Колосова В. Б.
Полынь в традиционной славянской культуре.
‼ У нас много интересного ‼
Полынь в традиционной славянской культуре, несомненно, наделена высоким семиотическим статусом, хотя ее утилитарное использование весьма ограничено. Основано оно на ее горьком, неприятном запахе и вкусе. Так, на Украине при отлучении ребенка от груди ее мазали полынью, так как считалось, что у ребенка, повторно взявшего грудь, «усе життя будуть недобрi очi» (Маковiй 1993: 16). В Польше былицей натирали руки, чтобы пчелы не кусали, а собранной в июле и высушенной полынью перекладывали снопы хлеба против мышей (Morawski 1884: 14, 26). С ее помощью боролись с домашними насекомыми: «На блохи: Полин з кменом уваривши, з жол чу якого колвек змешать и тим хату часто кропить» (Потебня 1890: 9) 1.
Как считают некоторые этимологи, в самом названии полынь (др. рус.
pelуnъ, pelуnь, укр. полин, бел. палын, полын, палынь, палынка, болг., словен., србх. pelin, чеш. pelyn, pelynek, пол. pioun, в. луж. polоn, н. луж.
polyn, polun) отражен один из ее признаков, поскольку этот фитоним родствен глаголу pali — по горькому, жгучему вкусу (Младенов 1941:
417; Brckner 1970: 414; Фасмер 1996: 320) (Полынь горькая Artemisia absinthium L. может носить названия горькуха (Пск.) или горькуша (Новг., Ряз.), горечь (Анненков 1876: 47; СРНГ 7: 82). В. Махек также считает эту возможность вероятной, однако связывает название полыни со жжением опосредованно. Он говорит о старинном лекарственном средстве: различные засушенные части определенных видов полыни клали на кожу и сжигали, что оставляло шрам и в дальнейшем имело — подобно калению железом — охранное значение против различных недугов (Machek 1954: 248).
Другие этимологи производят основу pel /pol от внешнего вида растения. Так, А. Г. Преображенский пишет: «…весьма возможно, что полынь, пелын названа по характерному для растения цвету. Ср. особ. лтш. pelejums плD сень, но Мн. pelejumi полынь…» (Преображенский 1959: 103) 2.
Несмотря на почти полную практическую непригодность, в одном из травников полынь названа «маткой всем травам» (Зубов 1887: 13). Буковинские травницы почитали ее «травиной над травинами» (Маковiй 1993: 25). Очевидно, такой высокий статус обусловлен теми магическими свойствами, которыми наделялось растение.
Полынь, как почти любое растение, использовалась в различных целях, довольно многочисленных и разнообразных. Однако отчетливо выделяется ее роль как наиболее эффективного средства против русалок и схожих с ними персонажей славянского фольклора.
Соответственно, применение ее становилось особенно активным в период их появления.
В России на Зеленые святки полынь клали под стрехи домов (Mo rawski 1884: 22).
На Украине также клали на окна и пороги полынь — «от русалок, выходящих в эту ночь из своих вод на сушу» (Максимович 1856: 90), а если «на зелене свята» приходилось ночевать на открытом воздухе — клали ее под голову (Lud Ukraiski 1857/1: 145). В Гадячском уезде Полтавской губернии «на зелени святки» разбрасывали по избе полынь и другие травы (аир, любисток) для защиты от русалок (лоскотавок) (Зеленин 1916: 1103).
В Старобельском уезде Харьковской губернии в четверг после зеленых святок «в леса, сады и огороды» старались не ходить; в случае же необходимости брали с собой ту полынь, которую на разбрасывали «по хате и под столом» (Иванов 1898: 296). На Украине начиная с клечальной субботы (перед Духовым днем) опасались купаться или ходить в одиночку в лес или в поле. От нападения русалок носили с собой полынь; ее же бросали в воду, если все же случалось купаться (Сементовский К. М. 1845: 214; Маркевич 1860: 8). В Переяславском уезде Полтавской губернии девушки опасались купаться на Зеленые святки, не взяв с собой полыни, так как были уверены, что их «непремiнно залоскочуть русалкы» (Чубинский 1872: 207).
Полынь как «наиболее действенный оберег против русалки» упоминается и в современных исследованиях, например в материалах Полесского архива. Оберегом является и присловье: «Хрен да полынь, плюнь да покинь!» (поселок Вышевичи Радомышльского района Житомир ской области) (Виноградова 2000: 163).
Прежде всего, как в любом календарном обряде, обостряется необходимость защитить себя от нечистой силы. В праздник Ивана Купалы в первую очередь остерегались ведьм. В Полтавской губернии накануне Иванова дня девушки и дети, собирая цветы и травы для венков, добавляли к ним полынь, чтобы уберечь себя от нападения ведьм, а также носили ее под мышками (Сементовский А. 1845: 108; Сементовский К. М. 1845: 227; Арандаренко 1849: 216). В Малороссии девушки и дети собирали помимо цветов также и полынь, «яко траву спасительную от всех чар нечистой силы, и тую же кладут под мышками на весь тот праздник» (На родный праздник 1861: 21).
Кроме того, еще одна строго определенная роль полыни — предохранить работников от характерных во время страды заболеваний. На Украине жнецы и косари ею перепоясывались, чтобы не болел позвоночник при работе (Франко 1898: 206); в Минской губернии на Купалу, идя к месту ночного гуляния, жители подпоясывались полынью (Дмитриев 1869: 223–227). В Польше в этот праздник обвязывались чернобыльником Artemisia vulgaris (bylica) вместо поясов. Делали это для того, чтобы весь год быть здоровыми (Federowski 1888: 165).
Среди других календарных праздников можно назвать Юрьев день, когда полагалось умываться непочатой водой, в которую накануне клали полынь и яйцо (Чаjкановић 1985: 189–190). Существенно меньше использовалась полынь в обрядах жизненного цикла. Так, сербские невесты, выходя замуж, клали полынь за пазуху (Там же: 189).
В Польше у рожениц в доме обтыкали полынью окна, чтобы boginia не подменила новорожденного ребенка (Morawski 1884: 26). В Подлясье русины клали в гроб чернобыльник и полынь, «что, как говорят, было обычаем с языческих времен» (So botka 1879: 288). Мотивации могли быть от самых прагматических: «это задерживает разложение» (Morawsky 1884: 26) — до магических: в Сербии веточкой бейтурана помечали место, на котором лежал покойник, чтобы отогнать нечистую силу (Чаjкановић 1985: 299).
Как это вообще характерно для народной медицины, в употреблении полыни трудно выделить какую либо систему.
От лихорадки употреблялись все три самых известных вида полыни (abrotanum, absinthium, vulgaris) при наибольшем количестве контекстов для чернобыльника Artemisia absinthium L. В основном ее пили в виде отвара, но в травнике Станислава Гажтовта, например, рекомендовалось «мазать “пульшики” во время дрожи от студеных лихорадок» (Зубов 1887: 13); кроме того, могли пить сок, настойку на водке. Сведения об употреблении полыни от лихорадки зафиксированы в Вологодской, Воронежской и Тобольской губерниях (Торэн 1996: 76–77), в Казанской губернии (Крылов 1882: 51–52, 57–58); в Пермской губер нии (Крылов 1876: 80); на Украине (Минх 1890: 54; Маркович 1891: 427); в Полтавской губернии (Арандаренко 1849: 232; Августинович 1853: 17); в сл. Свято Дмитриевка, Никольское, Шульгинка, Беловодск Старобельского уезда Харьковской губернии от лихорадки лечили по лынью (Иванов 1898: 6, 189, 603, 929). Против лихорадки полынь (Ar temisia absinthium) принимали и в Польше: от «ворогуши, которая имает по вся дни: …пелунова (водка. — В. К.) (Зубов 1887: 6, 13), а также в Сербии (Чаjкановић 1985: 190).
При этом лихорадка могла восприниматься и как болезнь, и как мифологический персонаж — персонификация болезни. Так, у полесских белорусов настой полыни давали пить от лихорадки, которую представляли себе «в образе злой, безобразной старухи», выходящей весной из под земли и вселяющейся в человека, спящего на открытом воздухе (Довнар Запольский 1909: 284).
Полынь помогала и при сопутствующих заболеваниях: в Казанской губернии из чернобыльника делали ванны «от ломоты вследствие про студы» (Крылов 1882: 68).
Он же считался хорошим средством от горячки (Чубинский 1872: 83; Франко 1898: 206; Niebrzegowska 2000: 157). В Костромской губернии его пили от простуды (Торэн 1996: 82).
На глистогонные свойства полыни указывает ее название глистник (для вида Absinthium) (Даль 1989–1991/3: 267).
Именно этот вид с этой целью использовали чаще всего: в Казанской губернии (Кры лов 1882: 70), в Ушицком уезде (Чубинский 1872: 112), в Полтавской губернии (Августинович 1853: 17), в Белоруссии (Крачковский 1874: 192), в Польше (Зубов 1887: 13). Кроме того, лечили и другие заболевания пищеварительного тракта: полынную настойку на хлебном вине пили от заболеваний желудка (Арандаренко 1848: 38; 1849: 232). В Восточной Польше полынь «для аппетита детям давали» (Замой ское воеводство) (Niebrzegowska 2000: 157).
Согласно исследованиям М. А. Носаля, в этой сфере «народное лечение в использовании этого растения Artemisia absinthium L. не от личается от научной медицины и пользуется всеми ее методами», так как оно «укрепляет желудок, выгоняет круглых глистов, прекращает понос, усиливает перистальтику кишечника» (Носаль М., Носаль І. 1960: 32). Впрочем, точно так же применялись и Artemisia vulgaris L., и Artemisia abrotanum L., но только в народной украинской медицине (Там же: 35, 193).
Для лечения различных женских заболеваний практически без исключений используется вид Artemisia vulgaris L. (чернобыльник): «в Полтавской губернии при страданиях матки лечатся ваннами из чернобыльника (Artemisia vulgaris L.), который… играет у народа видную акушерско гинекологическую роль» (Демич 1889: 19); корень чернобыль ика (Artemisia vulgaris L.) «в народной медицине употребляется от всех женских болезней, происходящих от расстройства женских отправлений»; чай или настойка вида Artemisia campestris L. — «в женских болезнях…» (Анненков 1876: 48, 50). Были и более конкретные рекомендации: «если у “родишки” недостаточно потуг, то следует дать ей отвару из сухого чернобыльника…» (Полоцкий уезд) (Никифоровский 1897: 9);
Листья и корни использовали при болезненных менструациях, а отвар верхушек — для усиления послеродовых выделений у рожениц (Носаль М., Носаль І. 1960: 34–35).
Последняя крупная группа заболеваний, от которых применяли полынь, — заболевания психические: истерика, падучая (черная немочь), а также судороги и конвульсии (Носаль М., Носаль І. 1960: 34). Чернобыльный корень дают от падучей (Даль 1989–1991/4: 595).Само слово чернобыль (праслав. *ьrnobylь) известно многим славянским языкам: укр. ornobyl, бел. чарнабыль, чарнабуль, чарнобыльнiк, чеш. ernobl, србх. crnobil, crnobilnik, словен. rna bil. Возможно, это название и обусловлено применением растения от падучей: «черная немочь, падучая; паралич» (Даль 1989–1991/4): 594), «трава Чернобылец… добра от черной болезни» (из травника списка начала XVIII века, цит. по: Флоринский 1879–1880: 10). В Винницком уезде записан следующий рассказ: видя, как татарский знахарь съел мясо змеи, его пленник казак сделал то же самое и стал понимать язык всех растений. Среди прочих трав он услышал голос чернобыля, который говорил: «Я от чорной болезни» (Чубинский 1872: 210).
В Приаргунском и Томском крае чернобыльник применяли с той же целью; «от этой болезни его употребляли… даже многие врачи» (Торэн 1996: 82). Лечились полынью от падучей в Пермской (Крылов 1876: 93) и Вологодской губерниях (Иваницкий 1890: 151). В Могилевской губернии от падучей и от истерики принимали «3 раза в день порошок корней чернобыля Artemisia vulgaris L.» (Демич 1889: 37). Таким же образом его применяли в Полтавской губернии: «чернобыльник с давних времен пользуется известностию при лечении истерических и других нервиче ских болезней… корням приписывается свойство прекращать припадки падучей болезни…» (Августинович 1853: 18). Из него же делали ванны «для излечения истерических страданий» (Арандаренко 1849: 232).
Различие между экземплярами одного и того же вида дало повод к применению магии, в частности цветовой: чернобыль, или чернобыльник (Artemisia vulgaris L.), в виде отвара экземпляров с красными стеблями давали пить при остановке месячных очищений, а из чернобыльника с зелеными стеблями делали ванны (Крылов 1882: 68). «Черный чернобыль» в «Прохладном Вертограде» упоминается как средство, которое «движет менстрово течение», а «белый чернобыль» его «заключает» (Флоринский 1879–1880: 102). В Тверской губернии полынь (Artemisia vulgaris L.) с зелеными стеблями, как полагали, останавливала обильные кровотечения, а с красными — открывала «задержанные крови» (Демич 1889: 9) 7.
Применялись и другие виды магии. В Воронежской губернии в зависимости от цели — «для открытия кровей и задержания излишних» — стебли полыни (Artemisia abrotanum L.) срезали «ножом книзу или кверху» (Там же). В Сербии тот, кто хотел вылечиться от чахотки, должен был откусить верхушку растущей полыни: если полынь высыхала, больной ждал выздоровления (Чаjкановић 1985: 190). Тут передача болезни растению подкрепляется языковыми связями: србх. сушица ‘чахотка’. Здесь жизнь человека как бы находится в обратной зависимости от жизни растения — выжить может только один.
Впрочем, народной медицине была известна и отрицательная сторона применения полыни: «продолжительного употребления избегают, так как оно производит нервное расстройство» (Иваницкий 1890: 151). Ее чрезмерное употребление могло «вызвать судороги".
Применение полыни в народной ветеринарии по целям практически совпадает с лечением людей, например: «если стельная корова ушибется или ее боднут другие, ей дают есть boe drzewko (Artemisia Abrota mun L.), чтобы у нее не было выкидыша. С той же целью на Подгалье женщины пьют при испуге листки божьего дерева с чистой водой. Служит оно также для окуривания скота, перегоняемого с одного пастбища на другое» (Morawski 1884: 14); «дается, смешанная с кормом, индюкам, отвар же коровам после отела, а иногда и роженицам (Краковский край)»
(Там же: 26); в Проскуровском уезде лошадям от глистов «дают пить цитварное семя» (Чубинский 1872: 57). На Украине полынь «старухи используют для окуривания… больных животных» (Носаль М., Носаль І. 1960: 193).
Полынь считалась в целом универсальным оберегом, спасающим от всяких чар: «хорошо носить при себе боже древце, чтобы быть защищен ным от колдовства» (Sobotka 1879: 290).
Некоторые магические свойства, приписываемые полыни, находятся в соответствии с ее употреблением на акциональном уровне: «кто носит ее в ботинке, получит аппетит» (Там же: 287). Другие, напротив, противоречат ее же применению на практике: «если в каком то улье пчелы не хотят жить, следует его вытереть былицей, и они несомненно к нему прилетят» (Morawski 1884: 14).
Полыни приписывается свойство отгонять пресмыкающихся: «аще в которой храмине та трава лежит, тут пользующий ядовитый гад не входит» (Самолечение… 1884: 423); «полынь, постланная или подкуренная, отгоняет змей» (Sobotka 1879: 290).
Очевидно, репутация полыни как универсального оберега обусловила ее применения как охранного средства от грозы. «В числе разных предохранительных средств во время грозы чернобыльник нужно считать одним из надежных. Посему в каждом доме чернобыльник держится на печи во весь год для куренья им в избе во время грозы.
Продолжение в источнике: http://doc.knigi-x.ru/22kulturologiya/27860-1-pp-olin..
